В.Н. Мегре «Анастасия» глава «Мозг - суперкомпьютер» или «Коробочка по сбору дорожной пыли»

— Знаешь, Анастасия, в наших боль­­ших городах сейчас очень остро стоит проблема загрязнения окружающей среды. Там такой воздух, что дышать трудно.­

— Так вы же его сами и ­загрязняете.

— Понятно, что сами. Ты послушай дальше, только не философствуй на предмет того, что надо самим быть чище, деревьев иметь больше и так ­далее. Ты прими всё так, как есть ­сегодня, и придумай нечто такое... ну к примеру, чтобы воздух в больших ­городах стал чище процентов на пятьдесят и чтобы не требовалось для этого средств никаких из казны, государственных, значит. И чтобы то, что ты придумаешь, было самым рациональным из всех мыслимых вари­антов, и чтобы внедряемым было мгно­венно, понятным мне и всем остал­ь­ным.

— Сейчас и попробую, — ответила Анастасия. — Ты все условия пере­числил?

Я старался на всякий случай ещё как-то усложнить задачу, вдруг её ум и ­способности действительно окажутся намного выше, чем допускают пред­ставления нашего разума. Поэтому и добавил:

— Пусть придуманное ещё и прибыль ­приносит.

— Кому?

— Мне, и стране тоже. Живёшь ты на территории России, значит, всей России.

— Это, значит, деньги?

— Да.

— И много?

— Прибыли, Анастасия, ну денег, никогда много не бывает. Но мне их столько нужно, чтобы эту экспедицию окупить и на новую хватило, а России...

Я задумался... А что, если и Анастасию как-то заинтересовать материальными благами нашей цивилизации? Спросил:

— Ты себе ничего не хочешь?

— У меня всё есть, — ответила она.

И вдруг мне пришла идея, я понял, чем можно её заинтересовать.

— Знаешь, Анастасия, пусть тобой придуманное столько денег принесёт, чтобы все твои любимые дачники, ну, садоводы, по всей России могли бы ­семена бесплатно получать или на льготных каких-то условиях.

— Здорово! — воскликнула Анастасия. — Как хорошо ты придумал. Я сейчас же буду прорабатывать, если у тебя всё. Как мне это нравится! Семена... Или у тебя ещё что-нибудь есть?

— Нет, Анастасия, хватит пока.

Я почувствовал, что её вдохновила и сама ­задача, и особенно семена для её дачников бесплатные. Но тогда я ещё был уверен, что даже при её способностях решить задачу с очисткой воздуха просто невозможно, иначе множество наших научных учреж­дений уже решили бы её.

Анастасия энергично, а не как всегда спокойно, улеглась на траву, раскинув руки. Согнутые пальцы подушечками смотрели вверх и то двигались, то замира­ли, ресницы закры­тых глаз вздрагивали.

Она лежала так минут двадцать, потом открыла глаза, села и сказала:

— Определила. Но какой же это кош­мар.

— Что ты определила, в чём кошмар?

— Самый большой вред наносят вам так называемые машины. Их так много в больших городах, и из каждой исходит неприятный запах и вредные для организма вещества. Самое страшное то, что они смешиваются с частичками земли или пыли, пропитывают её. Движение этих машин поднимает пропитанную пыль, и люди вдыхают это ужасное месиво, оно разлетается, ложится потом на траву, деревья, покрывает всё вокруг. Это очень плохо. Очень вредно для здоровья людей и растений.

— Конечно плохо. Но это и так всем известно, только поделать никто ничего не может. Машины моющие есть, но они не справляются. Ты, ­Анастасия, ничего, абсолютно ничего нового не открыла, не придумала оригинального решения очистки.

— Так я же только определила ­основной источник вреда, сейчас буду ана­лизировать, думать. Мне нужно сосре­доточиться надолго, может быть даже на час, потому что я такими проблемами никогда не занималась. Чтобы не скучно тебе было, ты погуляй по лесу или...

— Да ты думай, найду я чем заняться.

И Анастасия ушла вся в себя. Вернувшись через час после прогулки по лесу, я застал её, как мне показалось, неудовлетворённой и сказал:

— Видишь, Анастасия, тут и твой мозг не в силах что-либо поделать. Ты только не расстраивайся, у нас над этой проблемой много институтов научных работает, но они, как и ты, лишь констатируют факт ­загрязнения. Пока и они тоже ничего поделать не смогли.­

Она ответила несколько извиня­ю­щимся тоном:

— Перебрала, думаю, все возможные варианты, но чтобы быстро и на пятьдесят процентов — у меня не полу­чается.

Я насторожился — она всё же нашла какое-то решение.

— А на сколько же у тебя полу­чи­лось? — спросил я.

Она вздохнула.

— Недотянула много. У меня полу­чилось на... тридцать пять — сорок про­центов.

— Что?! — не сдержал я воскли­цания.

— Слабовато получилось, да? — спро­сила Анастасия.

У меня в горле пересохло, чувствовал: она не может врать, преувеличивать или уменьшать сказанное. Пытаясь сдер­жать волнение, сказал:

— Давай изменим условия задачи — пусть будет тридцать восемь процентов. Рассказывай быстро, что ты придумала.

— Нужно, чтобы все эти машины не только разбрасывали эту гадкую пыль, но и собирали её.

— Как это сделать, говори быстрее!

— Впереди, ну, что там у них торчит такое, как это называется?

— Бампер, — помог я ей.

— Значит, бампер. Внутри него или под ним нужно приделать коробочку с дырочками в верхней её части, сзади тоже дырочки должны быть, чтобы воздух выхо­дил. При движении этих машин потоки пыльного вредного воздуха будут попадать в передние дырочки, очищаться, и выходить из задних дырочек будет уже очищенный на двадцать процентов воздух.

— А где же твои сорок процентов?

— Сейчас эта пыль с дороги никак почти не ­убирается, а при таком способе её будет становиться всё меньше, так как она будет убираться каждый день и пов­семестно. Я ­рассчитала — через месяц при помощи таких коробочек, если они будут ­установлены на всех машинах, количество грязной пыли уменьшится на сорок процентов. Далее процент загряз­нения не умень­шается, так как влияют другие факторы.­

— Какого размера коробочки, что в них должно находиться, сколько ­дырочек и на каком они расстоянии друг от друга?

— Владимир, может, ты хочешь, чтобы именно я их прикрутила к каж­дой машине?­

Впервые я увидел, что она обладает чувством юмора и захохотал, представив, как Анастасия прикручивает к маши­нам свои коробочки. Она тоже зас­меялась, обрадовавшись моей весёлости, за­кружилась по поляне.

Идея действительно была проста, а остальное — дело техники. Уже сам, без Анастасии, я представил, как это всё может быть: указы глав администраций, контроль автоинспекции, смена фильтров на заправочных станциях, сдача старых, контрольные талоны и так далее. Обычное решение, как с ремнями безо­пасности.

Один росчерк пера — и во всех лег­ковых машинах — ремни. А тут один росчерк пера — и воздух чище. И пред­при­ниматели за заказ на коробочки будут бороться, и ­заводам работа, а главное, в итоге воздух чище будет...­

— Подожди, — обратился я снова к ­кружившейся словно в весёлом танце Анастасии.

— В коробочках-то этих что должно находиться?­

— В коробочках... в коробочках... Ты сам немножко подумай. Совсем просто это, — ответила она, не останавливаясь.

— А деньги с чего появятся у меня и у дачников, на семена чтоб хватало? — снова задал я вопрос.­

Она остановилась.

— Ну как же с чего? Ты просил, чтобы идея была самой-самой раци­ональной — вот я и придумала такую, самую рациональную. По всему миру её будут использовать в больших городах и платить России за эту идею так, что и на бесплатные семена хватит, и тебе будут платить. Только получать ты сможешь своё при определённых условиях.

Я тогда не обратил внимания на её слова насчёт определённых условий, стал уточнять другое:

— Так, значит, патентовать надо? Кто же платить будет добровольно?

— Почему это не будут? Будут, я процент сейчас назначу. От произ­ве­дённых этих коробочек — России два процента, тебе — одну сотую.

— Да что толку от твоего назначения. В чём-то ты сильна, а уж в бизнесе полный профан. Никто не будет платить добровольно. Даже по заключённым договорам не всегда платят. Если бы ты только знала, какое ­количество у нас ­неплатежей. Арбитражные суды перегружены. Знаешь, что такое арбитражный суд?

— Предполагаю. Но в этом случае будут исправно платить. Тот, кто отка­жется, разорится. Процветать только честные будут.

— С чего это они разорятся, ты, что ли, рэкетом займёшься?

— Ну вот ещё придумал... Надо же... Они сами, вернее, обстоятельства так сложатся вокруг обманщиков, что они разорятся.

И тут меня осенила мысль — если учесть то, что Анастасия не может врать и, как она сама говорила, природные механизмы не позволяют ей ошибаться — значит, она, прежде чем сделать такие заявления, должна была обработать в мозгу ­небывалый объём информации, сделать колоссальные арифметические расчёты, при этом учесть массу каких-то психологических факторов людей, кото­рые будут причастны к её проекту. На нашем языке, она не только решила труд­нейшую задачу по очистке воздуха, но и составила, проанализировала бизнес-план, и всё это примерно за полтора часа. Я решил уточнить некоторые детали и спросил её:

— Скажи, Анастасия, ты делала в уме какие-то расчёты, называя процент очищения воздуха, количество денег, которые должны поступать от произ­водства твоих коробочек, установ­ленных на машинах, от замены филь­тров и так далее?

— Расчёты делались, и подроб­ней­шие, и не только с помощью мозга...

— Стоп! Молчи. Дай мне высказать свою мысль. Скажи-ка, ты могла бы посоревноваться с каким-нибудь самым совершенным компьютером, скажем, японским или американским?

— Но мне это неинтересно, — отве­тила она и добавила: — Это же ­при­митивно и как-то унизительно. Сорев­новаться с компьютером — это всё равно что... ну как тебе объяснить на примере понятном... Это всё равно, что сопер­ничать с протезом руки или ноги, да и то не с полным протезом, а с частью его. У компьютера отсутствует главное. Это главное — чувства.­

Я стал доказывать обратное, рассказав, как у нас люди, считающиеся очень умными, уважаемые в обществе, играют с компьютером в шахматы. Но когда ни этот, ни другие доводы её не убедили, стал просить это сделать для меня и для других людей в качестве доказательства возможностей человече­ского мозга. Она согласилась, и тогда я уточнил:­

— Так значит, я могу официально за­явить о твоей готовности посорев­новаться в решении задач с японским суперкомпьютером?

— Почему с японским? — пере­спросила Ана­стасия.

— Потому что они считаются луч­шими в мире.

— Вот как? Лучше уж со всеми сразу, чтобы ты потом не просил меня заниматься ещё раз этим неинтересным делом.

— Прекрасно! — обрадовался я. — Давай со всеми, только задачу сфор­му­лируй.

— Хорошо, — неохотно согласилась Анастасия, — но для начала, ­чтобы время­ не тратить на формули­ровку, пусть они и решат ту задачу, которую ты передо мной ставил, подтвердят или опровергнут моё ­решение. Если опро­вергнут, то своё предложат. Жизнь, люди нас и рассудят.

— Прекрасно, Анастасия! Молодец! Это конструктивно. А сколько, ты счи­таешь, нужно времени дать для реше­ния этой задачи? Думаю, как тебе, пол­тора часа для них очень мало будет, давай три месяца.­

— Пусть будет три.

— Судьями предлагаю сделать всех желающих. Когда их будет много — тогда никто из корысти не повлияет на их оценку.

— Пусть так, но мне бы хотелось ещё поговорить с тобой о воспитании детей...

Анастасия считала воспитание детей главным и всегда говорила об этом с удовольствием. Моя затея соревно­ваться с компьютерами не вызвала в ней особого интереса. Однако я всё же радовался, что заручился её согласием. Вот теперь хочу призвать фирмы, ­выпускающие современные компью­теры, вступить в соревнование по реше­нию вышеизложенной задачи.

У Анастасии я решил уточнить:

— А какой же приз назначить побе­дителю?­

— Мне ничего не надо! — ответила она.

— Почему ты о себе? Абсолютно убеждена в своей победе?

— Конечно, я же человек.

— Ну, хорошо. Что ты всё же ­можешь предложить фирме, занявшей первое место после тебя?

— Ну, я подскажу им, как усовер­шенствовать их примитивный ком­пьютер.

— Договорились!